Георгий Церетели. Линогравюра, литография, офорт.

В мире графики грузинского
художника Георгия Церетели
правит поэзия, сообщая его
произведениям естественность
и легкость дыхания, музыкальную
стройность и углубленную созерцательность.

Георгий Церетели - художник, родился в 1944 году в Западной Грузии (Гурии) в городе Ланчхути.

Одной из наиболее общих и главных черт творчества грузинского графика Георгия Церетели является его ярко выраженная связь с родной землей. Эта связь, если учесть постоянство содержательных предпочтений, могла бы выглядеть, пожалуй, излишне декларативной, если бы не удивительная естественность каждого обращения художника к «вечным» для него темам трудовых будней и народных праздников, к светлому миру детских и юношеских впечатлений.

Творчество Георгия Церетели стало знакомо широкому зрителю со Всесоюзной молодежной выставки 1972 года, где серия его литографий «Мои друзья» получила вторую премию ЦК ВЛКСМ. Это был бесспорный успех молодого художника, всего лишь за год до названного события начавшего выставляться, а еще годом раньше закончившего графический факультет Тбилисской государственной Академии художеств. Но вести отсчет именно с этой отмеченной премией серии литографий было бы неверно, так как по-настоящему первым его серьезным шагом явилось создание серии из двенадцати линогравюр («Гурия», 1970), которые составили дипломную работу.

"Белое дерево" Из серии "Гурия" Линогравюра	"На остановке" Из серии "Гурия" Линогравюра	"Гурийский мотив" Литография

Уже в ранних студенческих вещах Церетели предстает тонким лириком, воспринимающим мир в высшей степени поэтически. Во многих линогравюрах его рука еще не свободна в выборе самого необходимого, наполнение листа иногда происходит за счет механического прибавления фигур, деревьев и т. д. Но никакие естественные в начале пути недостатки не отменяют стремления к поэтическому осмыслению мира. Причем это не безликий в своей неопределенности мир вообще, а его родина, Гурия, с которой он связан, может быть, самой прочной земной связью — памятью детства.

Во всех листах дипломной серии, в том числе и в лучших среди них («Белое дерево», «На остановке»), преобладающее пейзажное окружение словно растворяет в себе человеческую жизнь со всеми ее большими и малыми делами. Художник очень внимателен в показе характерных деталей быта своих земляков, точен в изображении природы. Это помогает ему избежать надуманности и схематизма и придает первой большой серии особую убедительность.

"Семья художника" Из серии "Мои друзья" Литография	"Весна" Из серии "Мои друзья" Литография	"Вечер" Литография

Закончив учебу и начав выставляться, Церетели не расстается с техникой линогравюры, о чем свидетельствуют, например, отдельные листы 1973 года. В них он отказывается от столкновений больших масс черного и белого, что было характерно для всей нашей графики вообще, и линогравюры в частности, в предшествующее десятилетие. Поэтому вполне логичен для него дальнейший переход к литографии, привлекающей широким диапазоном тоновых градаций и самой свободой авторского исполнения. Специфика работы над литографским камнем такова, что в итоге — при перенесении изображения на бумагу — непосредственность живого движения руки и характера касания материала полностью сохраняется. 

"Ночь. Натюрморт" Литография	"У окна" Литография	"Мужской портрет" Литография

Литографии Церетели разных лет — это во многом та самая «тихая графика», которую мы в 70-е годы привыкли встречать на выставках любого ранга. Но в «тишине» его композиций мы не найдем элементов субтильности и программного эстетства, к которым нередко склоняются некоторые его сверстники, уповающие на прием. Холодный блеск техники часто не только опережает, но и растворяет в себе мысль, делая ее «темной» или, во всяком случае, трудно различимой. Место мысли в таких произведениях занимает внешнее глубокомыслие, любящее рядиться в одежды отстраненности. Церетели весьма далек от рационализма многих своих молодых коллег. Не слишком ему грозит и диктат техники, которую он в большинстве случаев умеет подчинить чувству. Правда, он может откровенно «буксовать» в своем поиске, возвращаясь к опробованному ранее, но редко изменяет внутренней масштабности своего творчества, поднимаясь в лучших работах до обобщений большой эпической силы.

"Женский портрет" Литография	"Листопад" Литография	"Последняя осень" Литография

Среди премированных в 1972 году на Всесоюзной молодежной выставке литографий серии «Мои друзья» особенно интересны два листа — «Семья художника» и «Весна». В одной из статей сборника «Советская графика-74» о «Семье художника» верно сказано, что Георгий Церетели заботится не «о психологической углубленности образов и не о повествовании события», а об эмоциональном звучании листа а целом. То же можно сказать и о «Весне», где использован один из самых распространенных в изобразительном искусстве мотивов — тaк называемый «мотив окна». Характерно, что художник не склонен в данном случае обыгрывать типичную для этого мотива ситуацию противостояния двух пространств — заоконного и комнатного. Последнему он отводит небольшое место, заставляя нас миновать его и сразу же почувствовать плавность ближнего ската холма, по которому движется легкая фигура девушки, а потом устремиться еще дальше — в сложные переплетения древесных стволов и ветвей. Прочная связь с пейзажем вообще постоянна в произведениях Церетели. Она не обрывается и в такой литографии как «Ночь. Натюрморт» (1972). Здесь мы, правда, имеем дело с обратной по сравнению с «Весной» пропорцией — преобладает комнатный мир, но он неотделим от ночного пейзажа, Мы не только видим белую фигурку лошади, выделяющуюся на темном фоне земли, но и чувствуем обильный лунный свет, пробивающийся сквозь тонкую занавеску и наполняющий собой стеклянный цилиндр банки с листьями. Подчеркивая игру света и тени, художник изображает в нижней части листа темные и светлые квадраты клеенки или шахматного столика, которые, в свою очередь, уравновешены темными и светлыми, словно светящимися, листьями веток — в верхней части листа. Это спокойное и ненавязчивое равновесие, поддержанное рифмующимися плавными дугами спинки стула, подставки под банкой, ее днищем и горловиной, создает особое настроение сосредоточивающей тишины.

"Шарманка" Литография	"В мастерской" Литография	"Игра в мяч" Литография

И в «Весне» и в «Натюрморте» важную роль играет цвет. В первом листе он чуть зеленоватый, теплый, во втором — холодный, почти черный с еле заметной голубизной. Цветовая тонировка позволяет художнику еще более расширить диапазон эмоционального воздействия своих произведений. Иногда художник как бы проигрывает несколько вариантов этого воздействия, печатая одну и ту же работу в разной тональности. Интерес Церетели к цвету не случаен. Он постоянно обращается и к собственно живописи. В его мастерской хранятся несколько очень небольших по размеру произведений, выполненных в смешанной технике, в том числе и таких, например, как «Старик в красном» и «Портрет», отличающихся экспрессией цвета и мазка. Наряду с другими произведениями — в основном гуашами и акварелями — они свидетельствуют о потенциальных возможностях Церетели как живописца.

В большинстве своих работ — в линогравюрах, офортах или литографиях — Георгий Церетели показывает гармоничное единение человека и природы. Эта тема — постоянный лейтмотив его творчества, которое сравнимо с философской лирикой в поэзии. Почти каждый лист художника наполнен тишиной спокойного созерцания, в каждом жизнь дана сквозь излюбленную им «древесную сень». Стволы и ветви являются своего рода главными «персонажами», организующими пространство. Между ними пробивается свет, мелькают фигуры людей и животных, стены и крыши домов, открывается широкая панорама гор и полей. В каждом отдельном случае перед нами не конкретный пейзаж той или иной местности или портреты людей, ее населяющих, а обобщение, сумма точных наблюдений, часто воспоминаний. Весьма интересна, например, литография «Вечер» (1972), представляющая собой семейный портрет двух пожилых людей. Их фронтальные чинные позы заставляют вспомнить провинциальные семейные фотопортреты. Лица мужчины и женщины проработаны очень сдержанно. Как ни странно, но мы сведения об этих людях получаем, глядя не на них, а на их окружение. Пространство черно-белой литографии как бы впитало в себя атмосферу старого дома, ставшего, может быть, для нескольких поколений символом детства и оплотом неизменности в этом быстро меняющемся мире.

"Старик в красном" Гуашь	"Ветер" Литография	"Белая лошадь" Литография

Не менее отчетливо настроение лирического раздумья ощутимо в многочисленных пейзажных композициях разных лет. Среди них работы 1974 года выделяются какой-то особой мягкостью и тишиной. То и другое не исключалось и в иных литографиях, таких, например, как «Поздняя осень» или «Воспоминания о лете», но в этих работах линии более резки и определенны, а стволы деревьев напоминают трубы органа, сведенные в тесные ритмичные группы. В «Белой лошади», «Празднике в деревне», «Игре в мяч» (все работы 1974 года) композиция в каждом отдельном случае очень подвижна. Это происходит за счет своеобразного литографского сфумато, хорошо передающего пульсацию, мерцание и перетекание природных форм. В «Празднике в деревне», например, светлые, равномерно распределенные по всему листу человеческие фигуры и геометрически четкие строения сами по себе невелики и буквально тонут в общей древесной вязи пейзажа. Легкость и прозрачность световоздушной среды даны на пределе графической легкости и прозрачности. Это порой какая-то «исчезающая графика», столь деликатны прикосновения художника к материалу. Здесь сказался несомненный артистизм Церетели, свойственный многим мастерам грузинской графической школы. Он много внимания уделяет ажурности листа, которая сообщает всему изображению особую светоносность. Эта изысканная ажурность и традиционный для грузинского изобразительного искусства «ковровый» характер композиции с первых студенческих работ и до последнего времени были постоянными преобладающими признаками его манеры. Причем «ковровое» заполнение пространства — не только и не столько следствие выбора высокой точки зрения самим художником (черта, общая для очень многих графиков 70-х годов), сколько естественное следование окружающей его с детства природе горной местности, где земля словно разворачивает себя перед нами, смещая и перемешивая дальние и ближние планы. Ритмичные повторы разнообразных природных форм, сложно и вместе с тем стройно расположенных на каждом листе, множественность планов и световых градаций напоминают полифонию грузинских народных песен с их хоровым и сольным чередованием, протяженностью и повтором нескольких основных мелодических составляющих. Это обстоятельство еще и еще раз подтверждает органичный и непосредственный характер творчества Церетели, которое имеет в культуре своего народа глубокие корни.

"Дворик" Литография	"Гурийские девушки" Офорт	"Февраль. 1921 год" Линогравюра

Обретение устойчивой манеры и создание большого числа серий сопровождаются иногда появлением самоповтора, творческой инерции. Осознавая в полной мере эту опасность, Церетели неоднократно обращается к новым для себя графическим приемам и принципам организации пространства. Так, среди произведений 1972—1973 годов есть резко отличающаяся от остальных литография «Моя собака». В ней нет и следа легкой сквозной ажурности. Преобладающие темные массы резко контрастируют со светлыми, редкие штрихи нанесены широкими жирными линиями. Пространство интерьера не столько видишь, сколько угадываешь сквозь черноту. Испытывая себя в ином поле пластического напряжения, художник в данном случае полностью исключил пейзаж. Так же отлично от других вещей первой половины 70-х годов смотрится целая серия линогравюр, посвященных спортивной теме, и два листа подчеркнуто исторического содержания («Февраль. 1921» и «Проводы. 1941»). Действие в большинстве из них разыгрывается на равномерно заштрихованном сетчатом фоне. Пространство кажется непривычно пустынным, но фигуры людей, животных и вообще любые предметы не только не теряются в этом просторе, но кажутся еще более значительными. Впрочем, символика некоторых работ представляется изрядно клишированной. Это становится особенно заметно на подчеркнуто нейтральном фоне, где наш глаз не находит материала для длительного всматривания. Может быть, поэтому и сам художник, доведя до логического конца принцип новой пространственной организации, возвращается к более органичным для себя решениям.

"Проводы. 1941" Линогравюра	"Бригадир" Литография	"Художник" Из серии "Молодость моей республики" Литография

Весьма плодотворными, например, были для Церетели несколько месяцев, проведенных им в 1973 и 1974 годах в Доме творчества на Сенеже, куда периодически съезжаются молодые художники из разных республик нашей страны. Он очень активно участвует в различных выставках республиканского и союзного значения, а также в выставках зарубежных, в том числе и таких крупных, как международные биеннале в Польше и Югославии.

На всесоюзной выставке 1976 года «Молодость страны» серия литографий Георгия Церетели «Молодость моей республики» была удостоена первой премии ЦК ВЛКСМ. Серия смотрится очень цельно. В таких листах, как «Утро», «Полдень», «Воскресный день», есть своеобразная космичность. Перед нами не конкретные пейзажи, люди, предметы, а часть вселенной, которую они наполняют. Несмотря на некоторую однообразность отдельных листов, в лучших работах серии «Молодость моей республики» Церетели удается полно и концентрированно передать свое мироощущение.

Стремясь к конструктивной крепости, художник часто прибегает к геометризации форм. Стремление к конструктивной крепости сказалось в некоторых произведениях 1976 года, в которых, к тому же, хочется отметить принципиально новые черты композиционной организации. Так, например, литография «Воздушный змей» ставит зрителя в весьма необычное положение. Для того чтобы увидеть все изображенное именно так, как хочет художник, зрителю необходимо представить себя поднявшимся в воздух по крайней мере на высоту птичьего полета. Только оттуда можно наблюдать воздушного змея сверху и таким крупным, а фигурку бегущего среди цветов мальчика — такой небольшой. Воздушный змей появлялся и в других листах, но нигде он не был столь впечатляющим, как в рассматриваемой литографии. Церетели, безусловно, сохранил в этой работе общий поэтический строй своей графической речи, придав ее звучанию новую силу.

"Утро" Из серии "Молодость моей республики" Литография	"Старый город" Литография	"Воздушный змей" Литография

Геометризм «Воздушного змея», его крепкая конструктивность близки многим произведениям разных лет. Лишь в одной из последних литографий 1976 года — «Ветер» — Церетели нарушает привычные связи и вступает в менее упорядоченный и предельно подвижный мир новой графической среды. Новой, впрочем, опять же относительно, так как и в этой литографии есть знакомая нам по прежним работам белая лошадка, а если говорить об общем характере листа, — не менее привычная живописность мягких штрихов. И все же этот лист — реальная попытка дальнейшего пластического движения. Художник, может быть, не очень органично, но весьма осознанно освободил всю верхнюю часть от равномерной густоты штрихов. Он заново выровнял поверхность литографского камня, оставив лишь мягкое пятно клонящейся от ветра одинокой древесной кроны и всю нижнюю «земную» часть, решенную без дотошной сухой детализации. В итоге возникло новое напряженное равновесие, которое так соответствует тревожному звучанию всей вещи в целом.

В том, что литография «Ветер» — не случайное явление в творчестве Церетели, убеждает одно из самых последних произведений — «Осенний лист» (1977). Здесь также отсутствует привычная композиция и возникают новые пространственные связи. Каменистый берег и слепленное на нем, словно гнездо ласточки, приморское селение, море и сухой парящий лист на темном фоне неба предстают как ряд сведенных воедино символов, утверждающих «невозмутимый строй во всем, созвучье полное природе» (Ф. Тютчев). То эпическое начало, которое лишь проступало в работах предшествующих лет, проявилось в этой литографии с особой силой, обозначая новую стадию содержательных и неотделимых от них пластических исканий художника.

"Осенний лист" Литография	"Праздник" Гуашь, темпера	"Осень" Акварель

Много сил отдано Церетели книжной графике. С 1971 по 1976 год он работал в издательстве «Сабчота Сакартвело». В обложках, заставках, отдельных иллюстрациях Церетели старается сохранить присущую его станковым работам живую непосредственность пластики.

С 1976 года он проходит стажировку в творческой мастерской графики Тбилисской Академии Художеств, где под руководством профессора С. С. Кобуладзе работают несколько молодых талантливых художников. Если не ограничиваться рамками одной мастерской, то среди молодых грузинских графиков, рядом с которыми в течение примерно последних пяти лет выставляется Георгий Церетели, можно выделить Л. Замбахидзе, В. Басиашвили, Г. Глонти, Л. Шенгелия-Абашидзе. Все это разные художники, но их объединяет не столько приверженность к одним и тем же национальным традициям (хоть и она довольно сильна), сколько принадлежность к одному послевоенному поколению. Эта принадлежность обязывает так или иначе отвечать на общие вопросы, которые ставит время. Развиваясь вместе с ними и все более самоопределяясь при этом как художник, Церетели не уклоняется от времени и его вопросов. Не прибегая к легкому поверхностному иллюстрированию, он ищет внутренних созвучий пластики и нового содержания. В естественной поэтичности его творчества, в неделимом единстве человеческого и художественного начал видится залог его будущего успешного развития.

По книге: В. Л. Мейланд "Георгий Церетели"