Гарри Файф. Синтез конструктивизма, супрематизма, кинетизма и структурализма в искусстве
В вышедшем в свет в 1982 году первом томе шеститомного Международного справочника пластических искусств есть имя участника многих выставок неофициального русского искусства на Западе скульптора Гарри Файфа. Его скульптуры неизменно экспонируются в крупнейших парижских салонах. Его персональные выставки проходили во Франции и Японии. Творчество Файфа вызывает интерес у искусствоведов.
Гарри Файф — выпускник Московского архитектурного института, который он закончил в 1968 году. Еще студентом Файф начал писать картины и акварели: сперва реалистические, затем экспрессионистические и сюрреалистические. У архитекторов обстановка была посвободнее, чем, скажем, в Академии художеств. Поэтому преподавателями, бывшими вхутемасовцами Крынским, Ланцовым и Туркусом, велись курсы, на которых изучались чисто формальные проблемы. Были даже упражнения с абстрактными формами. Владимир Крынский на своих занятиях рассказывал о выставках русского авангарда, о революции в искусстве, которую произвели полотна Казимира Малевича «Черный квадрат» и «Белый квадрат». И уже в 1965 году Гарри Файф обратился к конструктивистским формам. Правда, в тот период он как бы раздваивался, то есть писал еще картины в академическом плане и в то же время создавал абстрактные композиции, искал новые, подсказанные воображением формы. Последнее увлекало его все больше и больше, он по многу часов проводил в библиотеках, стараясь найти материалы о русском авангарде 20-х годов. Однажды, это было в 1966 году, трое его соучеников разыскали где-то целый ряд работ того времени. Среди них была так называемая вантово-стержневая система, то есть конструкция, в которой найден принцип разделения на часть в форме стержня, работающую на сжатие, и тросовую часть, работающую на растяжение. Эта конструкция произвела большое впечатление на Файфа. Примерно тогда же он получил возможность изучить статьи Малевича о новой пластической системе. И пожалуй, именно с того времени в творчестве его окончательно возобладали тенденции, связанные с конструктивизмом и супрематизмом. Однако на пространственных композициях молодого мастера сказывалась школа, которую он прошел. «В отличие от тех, кто занимался конструктивистскими поисками в чистом виде, — вспоминает Файф, — я как художник видел во всех этих вещах и пластическую сторону, и даже космическую, так как в статьях Малевича меня очень привлекла мысль о том, что произведения супрематического искусства могут быть запущены в космос, как некие искусственные спутники, и могут превратиться в маленькие планеты».
Файфу захотелось развить идеи и принципы Малевича и вообще авангарда 20-х годов. Кстати, тем же в то время занималась в Москве группа кинетистов «Движение», созданная Львом Нуссбергом. Общение с кинетистами показало Файфу, что он не одинок, ибо их объединяло отношение к конструкциям как к вспомогательному элементу. Они не были, образно говоря, рабами конструкций, а использовали их для пластического выражения экспрессии.
В том же 1966 году Файф вместе с художником Колейчуком и инженером-электронщиком, специалистом по цветомузыке Рыкуновым создали группу «Мир», которая выиграла конкурс на оформление въезда в Москву. Этот конкурс был использован ими, чтобы протолкнуть на официальную выставку новую идею, объект, синтезирующий конструктивизм и супрематизм. Благодаря победе в конкурсе группа вроде бы получила признание, в их мастерскую стали приходить композиторы, актеры, режиссеры, инженеры. Гарри Файф мечтал о синтетическом искусстве, о сочетании супрематизма и цветомузыки. Однако либеральные времена уже подходили к концу. Группе удалось реализовать еще один проект — «Въезд в молодежный лагерь». Это была скульптура тридцатипятиметровой длины — дюралюминиевые стержни, бетонный фундамент, стальные тросы, — установленная в подмосковном лесу на повороте дороги. Когда машины освещали скульптуру фарами, пляска света создавала на ней неожиданный эффект играющих в пространстве ритмов...
Больше ничего осуществить группе «Мир» не удалось. Файфа сразу же после окончания института «распределили» в Молдавию, где уже вовсе не представлялось возможным реализовать проекты модернистского толка. И неизвестно, как сложилась бы в провинции судьба молодого авангардиста. Однако в 1973 году, женившись на француженке, он выехал из СССР и обосновался в Париже.
Жизнь на Западе дала новый толчок развитию его таланта. Он сумел углубить свое знание первоисточников, то есть смог воочию увидеть работы своих вдохновителей — Малевича, Родченко, Татлина. Возможность выставляться в галереях, салонах и даже музеях заставила Файфа работать в полную силу, не удовлетворяться, по его словам, кое-как смонтированными конструкциями, а вкладывать в создание скульптуры самого себя.
В своих парижских произведениях — стабилях, мобилях, различных объектах и скульптурах — Гарри Файф идет по давно задуманному пути синтеза конструктивизма, супрематизма, кинетизма и структурализма, то есть всех направлений современного искусства, в которых он работал. Вот, к примеру, чисто конструктивистская на первый взгляд композиция: объект высотой в два с половиной метра с металлическим каркасом. Но если вглядитесь в эту композицию внимательно, то вы заметите, что в ней содержатся фрагменты прежних работ Файфа с простыми геометрическими формами — квадратами и кубами. Здесь есть и красный квадрат на белом фоне — некогда очень популярная эмблема школы «Уновиз», которой руководили Малевич и Лисицкий. Это тоже как бы цитата, но цитата не «из себя», а из предшественников. Включены в эту композицию и супрематические кресты, которые уже встречались в творчестве скульптора.
За семнадцать лет жизни на Западе Гарри Файфу удалось добиться многого и в творческом плане, и в смысле признания, но он как истинный художник думает о большем. Например, ему хотелось бы включить в композицию цветомузыку, а для этого нужна выставка в каком-то просторном помещении, причем обязательно персональная, чтобы не мешать другим художникам своим цвето- музыкальным оформлением. А еще Гарри Файф мечтает о реализации проекта, осуществление которого зависит, увы, не от него, а от государства. «Сколько во Франции дорог, — говорит он, — сколько машин! Почему бы не оформлять дороги, не создавать вокруг них эстетическую среду?»
Но это мечты. А пока что нужно работать для выставок. Их впереди много. Одних салонов в Париже проходит за год десяток. И к каждой экспозиции хочется прийти с чем-то новым, пусть не с открытием, но с творческой находкой.
Из книги: Александр Глезер "Русские художники на Западе"
»
